Том 3. Стихотворения 1918-1924 - Страница 13

Когда над ним, в забвенный год,
Свой суд в Аду вершил Озирис,
Не был ли принят в счет щедрот
Вот этих век извивный вырез?

Застылый очерк бледных щек
Таит всю быль о давнем брате:
Его сквозь сумрак вывел Рок
К палящей пропасти объятий.

Вдавив уста в холодный лик
Той жрицы Гора иль Изиды,
Он гневно в камень вбросил крик
Восторга иль глухой обиды.

Всё отошло; но Сфинкс в века
Пронес его мечты и гибель.
Где ж тайна их? в чертах виска?
В той выгнутости ль? в том изгибе ль?

Хочу и я, как дар во храм,
За боль, что мир зовет любовью, —
Влить в строфы, сохранить векам
Вот эту тень над левой бровью.

1 августа 1920

Срок

Я знаю, ты, земля, вращеньем быстрым
Свой старый шар влечешь во мрак и свет,
Просторы разных стран бросая вслед
То крикам рынка, то полночным систрам.

С полмиром кинут я теперь во тьму,
Полсуток ждать мне солнечного всхода,
Слежу без звезд по дугам небосвода,
И глубь ночных часов страшна уму.

Расстались мы. Еще в глазах вся нега
Желанных глаз; все может губы сжечь
Яд милых губ; прикосновенье плеч
Всё сладко пальцам. Но, летя с разбега, —

Земля швырнула нас к иному дню,
Кружась, срок создает до новой встречи.
Найду ль. я вновь те губы, веки, плечи
Иль в бездну мигов счастья сон сроню?

Лети, лети, земля, путем планетным,
В пустыне сфер крути живой волчок, —
Чтоб, малый, атом, я, изжив свой срок,
Мог страстный вздох вернуть устам запретным!

1920

Две вазы

Две малых вазы из альвастра
Прижать к губам и долго ждать
В палящей мгле, над близкой бездной, —
В них миро сладкое вдыхать,
Жить странной тайной аромата,
Пока зловещий глаз Геката
Не врежет вдруг в ночную гладь,
Спалив сияньем отсвет звездный,
Тогда живой фиал поднять
К трехликой, в высь, к лучам, ad astral
И вот, пред тем, как телом стать,
В руках начнут слегка дрожать
Две малых вазы из альвастра.

2–3 августа 1920

Ночная улица

Фонарей отрубленные головы
На шестах безжизненно свисли,
Лишь кое-где оконницы голые
Светами сумрак прогрызли.

Бреду, спотыкаясь по рытвинам
Тротуара, в бездонном безлюдьи;
Только звезды глядят молитвенно,
Но и они насмешливо судят.

Звезды! мы — знакомые старые!
Давно ль вы в окошко подглядывали,
Как двое, под Гекатиными чарами,
Кружились, возникали, падали.

Когда же вчера вы таяли,
Уступая настояниям утра,
Вы шептали, смеясь: не устали ли
Губы искать перламутра?

Так зачем теперь отмечаю я
Насмешку в лучах зазубренных,
Что в мечтах — канун безначалия
В царстве голов отрубленных;

Что не смотрите ласково-матово,
Как, замкнув рассудочность в трюме, я
По Москве девятьсот двадцатого
Проплываю в ладье безумия!

20–22 августа 1920

Хмельные кубки

Бред ночных путей, хмельные кубки.
Город — море, волны темных стен.
Спи, моряк, впивай, дремля на рубке,
Ропот вод, плеск ослепленных пен.

Спи, моряк! Что черно? Мозамбик ли?
Суматра ль? В лесу из пальм сквозных,
Взор томя пестро, огни возникли,
Пляски сказок… Вред путей ночных!

Город — море, волны стен. Бубенчик
Санок чьих-то; колокол в тени;
В церкви свет; икон извечный венчик…
Нет! бред льнет: в лесу из пальм огни.

Спи, моряк, дремля на рубке! Вспомни:
Нега рук желанных, пламя губ,
Каждый вздох, за дрожью дрожь, истомней…
Больше, глубже! миг, ты слишком груб!

Колокол в тени. Сов! сон! помедли,
Дай дослушать милый шепот, вкинь
В негу рук желанных — вновь! То бред ли,
Вод ли ропот? Свод звездистый синь.

Чьи-то санки. Пляска сказок снова ль?
Спи, моряк, на рубке, блеск впивай.
Город — море. Кубков пьяных вдоволь.
Пей и помни свой померкший рай.

1920

Длятся, длятся…

Длятся, длятся, сцеплены, союзны,
Лентой алой скрепленные ночи.
Память! в нежной устали ворочай
Легкий пух зари в сумрак грузный!

Лунной влагой облик милый залит,
Тень на грудь — сапфирные запястья.
Вот он, вот, взор сдавленного счастья!
Змей, скользя, в глубокой ласке жалит.

Черный мрак над морем опрокинут,
Зыбля челн в неистовстве прибоя.
В звездность тайны падаем мы двое;
В холоде ль эфира плечи стынут?

Эос! Хаос блесков без названья!
Теплый мрамор ожил в теле гибком,
В неге слипших губ, к немым улыбкам, —
Вечность влить в мгновенья расставанья!

Память, смей! лелей земные миги!
Их за свет иных миров стереть ли? —
Смертной сети пламенные петли,
Брошенной столетьям в этой книге!

26 сентября 1920

Руками плечи…

Руками плечи опоясаны,
Глаза с глазами смежены,
Друг друга сном огня пьянят они, —
Венчанных двое меж иных.

Миг кем-то где-то предназначенный!