Том 3. Стихотворения 1918-1924 - Страница 78

Бонбоньерки, табакерки,
Вы из моды вышли все,
Как мотив былой венгерки,
Мушки, пудра на косе!

Золотые табакерки,
Вы в музее, под стеклом,
Расположены по мерке,
Чинно дремлете рядком.

Только в нашей табакерке
Жизнь, как прежде, молода.
Не окажется ль, по сверке,
Что — все собраны сюда?

Слава нашей табакерке!
Будем веселиться с ней,
Стоя, как на этажерке,
Пред глазами наших дней!

Пусть хотя бы в «Табакерке»
Стих живет! — Хотя б на час
Изуверы, изуверки
Наших дней, — щадите нас!

19 марта 1918

Скользящая терцина
(наброски)

Когда мечта, под волей господина,
Должна идти вперед, как вьючный мул, —
Поможешь ты, скользящая терцина!

На высях гор закатный луч уснул,
В лазури звезды — крупны и алмазны,
Чуть слышен издали прибойный гул.

Все образы, что ярки и бессвязны,
Толпились быстро, в белом блеске дня,
Во мраке встали в строй однообразный.

Прочь все, что в жизни мучило меня,
Что мукой-счастьем волновало душу,
Томя надеждой, памятью казня.

Я тайны дум недавних не нарушу,
Вступаю в ночь видений и чудес,
Как путник сходит с корабля на сушу.

Я, тот, дневной, как призрак дня, исчез,
Иной, ночной, послушный воле тайной,
Стою я здесь, как пред лицом небес!

Нет, выпадает жребий не случайно;
Кому и славить нынче, как не мне,
Рим погибающий строфой бескрайней?

Я древность мира высмотрел вполне,
По всем ее дорогам, где возможно,
Бродил и помню все, как сон во сне.

И вот виденья вновь встают тревожно, —
Заклятьем вызваны вновь к бытию,
Как в синема, проходят фильмой сложной.

Знакомые картины узнаю:
То — древний Рим, его дворцы и храмы,
В лучах он нежит красоту свою.

Повсюду — мрамор, чисто, стены прямы;
Он, как бывало, светом осиян,
На алтарях курятся фимиамы…

Апрель 1918

«Я — междумирок. Равен первым…»

Я — междумирок. Равен первым,
Я на собраньи знати — пэр,
И каждым вздохом, каждым нервом
Я вторю высшим духам сфер.

Сумел мечтами подсмотреть я
Те чувства, что взойти должны,
Как пышный сев, спустя столетья, —
Но ныне редким суждены!

Но создан я из темной глины,
На мне ее тяжелый гнет.
Пусть я достиг земной вершины, —
Мой корень из низин растет.

Мне Гете — близкий, друг — Вергилий,
Верхарну я дарю любовь…
Но ввысь всходил не без усилий —
Тот, в жилах чьих мужичья кровь.

Я — твой, Россия, твой по роду!
Мой предок вел соху в полях.
Люблю твой мир, твою природу,
Твоих творящих сил размах!

Поля, где с краю и до краю
Шел «в рабском виде» царь небес,
Любя, дрожа, благословляю:
Здесь я родился, здесь воскрес!

И там, где нивы спелой рожью
Труду поют хвалу свою,
Я в пахаре, с любовной дрожью,
Безвестный, брата узнаю!

18 июля 1911, 1918

«Народные вожди! вы — вал, взметенный бурей…»

Народные вожди! вы — вал, взметенный бурей
И ветром поднятый победно в вышину.
Вкруг — неумолчный рев, крик разъяренных фурий,
Шум яростной волны, сшибающей волну;

Вкруг — гибель кораблей: изломанные снасти,
Обломки мачт и рей, скарб жалкий, и везде
Мельканье чьих-то тел — у темных сил во власти,
Носимых горестно на досках по воде!

И видят, в грозный миг, глотая соль, матросы,
Как вал, велик и горд, проходит мимо них,
Чтоб грудью поднятой ударить об утесы
И дальше путь пробить для вольных волн морских!

За ним громады волн стремятся, и покорно
Они идут, куда их вал влечет идти:
То губят вместе с ним под твердью грозно-черной,
То вместе с ним творят грядущему пути.

Но, морем поднятый, вал только морем властен.
Он волнами влеком, как волны он влечет, —
Так ты, народный вождь, и силен и прекрасен,
Пока, как гребень волн, несет тебя — народ!

1918

«Слепой циклон, опустошив…»

Слепой циклон, опустошив
Селенья и поля в отчизне,
Уходит вдаль… Кто только жив,
С земли вставай для новой жизни!

Тела разбросаны вокруг…
Не время тосковать на тризне!
Свой заступ ладь, веди свой плуг, —
Пора за труд — для новой жизни!

Иной в час бури был не смел:
Что пользы в поздней укоризне?
Сзывай работать всех, кто цел, —
Готовить жатву новой жизни!

Судьба меняет часто вид,
Лукавой женщины капризней,
И ярче после гроз горит
В лазури солнце новой жизни!

На души мертвые людей
Живой водой, как в сказке, брызни:
Зови! буди! Надежды сей!
Сам верь в возможность новой жизни.

1918

Вешние воды
(импровизация)

Есть ряд картин, и близких и далеких,
Таимых свято в глубине души;
Они, в часы раздумий одиноких,
Встают, как яркий сон, в ночной тиши:

Картина утра, — миги до восхода,
Когда весь мир — как в ожиданьи зал;
Явленья солнца жадно ждет природа,
И первый луч зеленовато-ал;